​«Людмила и Руслан»: соприкосновение с таинством

В Казанском Государственном театре юного зрителя прошла первая премьера 2023 года. Вместе с тюзовцами о творчестве Александра Пушкина размышлял и культурный обозреватель «Казанского репортёра».

В афише значилось «Людмила и Руслан». И это уже настораживало. Ведь поэма у Александра Пушкина носит название «Руслан и Людмила». С чем связано изменение последовательности имён героев?

– Изначально Пушкин сам планировал назвать именно так свою поэму, – уверенно объяснял журналистам главный режиссёр театра, поставивший премьерный спектакль, Радион Букаев, не особо заморачиваясь доказательствами этого факта. – Я решил посвятить эту работу Людмиле. За несколько лет в театре у меня сложился сильный женский актёрский состав, и спектакль получился о том, что женщина спасёт этот мир.

Задуманная семнадцатилетним поэтом сказочная история первоначально скрывала фантазии эротомана, каким является его Руслан, ежеминутно помышляющий о том, как овладеть своей невестой и видящий вокруг себя соперников в этом желании. Даже в том виде, в каком поэма была опубликована в 1820 году, она сохраняла множество непристойных описаний плотских утех, рождённых, прежде всего, воображением героя. Взрослевший поэт не раз возвращался к первоначальному тексту, переписывая и вымарывая откровенно эротические описания.

«Никто не заметил даже, что она холодна. Обвиняли её в безнравственности за некоторые слегка сладострастные описания, – сетовал Александр Сергеевич спустя десять лет после завершения поэмы, – за пародию “Двенадцати спящих дев”. За последнее можно было меня пожурить порядком, как за недостаток эстетического чувства».

Так что, «Руслан и Людмила» и впрямь достойна называться «Людмилой и Русланом» по степени значимости для автора двух заглавных персонажей.

Предваряя премьеру, профессор кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникации имени Льва Толстого Казанского федерального университета Алексей Пашкуров поделился с желающими понять сокровенный смысл пушкинского произведения собственным прочтением сценической интерпретации первой завершённой пушкинской поэмы. Как обычно ярко, красочно и слегка аффектированно он размышлял о предромантизме и тройственной сущности человека – духа, души и тела, выводя разговор на мистичность пушкинского повествования, параллелизм в его творчестве, на загадочность и символичность образов, словно подводя слушателей к верному восприятию обозначенного жанра тюзовского спектакля – пластическая баллада.

– Конечно же, это баллада, – вынес свой вердикт Алексей Николаевич. – Вот абсолютно точное, просто стопроцентное попадание в жанр.

Но в определении есть ещё один термин – пластическая. И здесь, заметим, у Радиона Букаева опять же почти стопроцентное попадание.

Пластический театр – театр ощущений, где каждый понимает транслируемые эмоции самостоятельно, без подсказки режиссёра или актёров. Здесь зрителю ничего не скажут. Расслабьтесь, настройтесь на подсознательное восприятие происходящего и полностью отдайтесь собственным ощущениям.

В течение часа, а именно столько длится «Людмила и Руслан» повествование строилось исключительно на хореографии и языке тела. Начавшись со слова сказанного, действие плавно переходит к слову спетому, а затем к слову лишь помысленному, но не произнесённому, чтобы в завершение истории вновь через песенное слово вернуться к слову сказанному. Такая зацикленность сценического повествования – изначальная хороводность баллад! ballo по-итальянски «танец» – прямой отсыл к пушкинской поэме начинающейся и заканчивающейся свадебным пиром.

Но пластический спектакль – это не балет, не танец в чистом виде, это таинство, где хореография, свет, цвет, музыкальное сопровождение и костюмы, дополняя друг друга, погружают в многообразие смыслов сценического действа.

– У меня не было задачи сделать из актрис танцоров, – еле заметно пожал плечами Радион Тимурович. – Это же всё-таки драматическая пластика. Мне важнее, какую историю они играют. Современный актёр должен обладать многофунциональностью: он должен уметь петь, он должен уметь двигаться, он должен уметь говорить, он должен уметь выразить в пластике и мимике ту историю, которую мы сочиним.

Заглавные герои спектакля справляют свадьбу, в разгар которой жених внезапно исчезает. И невеста, осознав, что любимому грозит смертельная опасность, отправляется спасать его. Семь женщин – Людмила (Дарья Бакшеева), Лелеющая (Эльвира Сафина), Любящая (Гузель Шакирзянова), Обманутая (Радуга Мухтарова), Милосердная (Гузель Валишина), Корыстная (Мария Мухортова) и Воинственная (Полина Малых) – и два мужчины – Руслан (Нияз Зиннатуллин) и Страхи Людмилы (Ильфат Садыков) – проживают судьбы, любая интерпретация которых будет верной.

– Мне кажется, когда у красивых женщин пропадает любимый мужчина, слов не нужно, – безапелляционно заявил Букаев, отказавшись давать более развёрнутые комментарии. – Всё остальное – поле для зрителей. Дофантазируйте, в этом и есть главный посыл. У меня нет такой задачи, объяснить. Наш театр – это не каждую секунду всё понятно.

И всё же создатели «Людмилы и Руслана» оставили подсказку в виде либретто, опубликованного в программке. Не буду пересказывать его, чтобы не портит аппетит у тех, кто захочет насладиться рождающейся на глазах у зрителей мистерией, скажу лишь, что не стоит ожидать буквального переложения пушкинской сказки на язык пластики, как не стоит и опасаться вульгарного осовременивания или искажения идеи «нашего всего».

– Во-первых, Альфиту Фархадшину удалось сочинить удивительно красивую музыку, – перечислил слагаемые успеха Радион Тимурович. – Во-вторых, над спектаклем работали два прекрасных хореографа Марсель и Мария Нуриевы. В-третьих, на сцену вышли чудесные актрисы, сумевшие рассказать вневременную историю о женской силе.

Я бы добавил в это список работу сценографа и художника по костюмам Надежды Ивановой. Костюмы выполнены с элементами русского народного стиля, но их вполне можно представить как на современном человеке, так и на модных подиумах, а декорации рождают в воображении старинный сказочный древнерусский город, не являясь по сути воспроизведением ни крепости, ни усадьбы, ни посада.

– У нас такое сценическое пространство, что мы не можем работать вглубь, – пояснил Радион Тимурович. – У нас нет правого «кармана», у нас есть только левый. И очень многие спектакли от этого по картинке страдают. Не все. Но мне хотелось, чтоб у всех была яркость, чтоб было пространство. И мы идём наверх, в том числе и поэтому.

Артисты в «Людмиле и Руслане» работают на двух ярусах – не забываем, что это по-прежнему хореографическая пластика! – и выстраивают перспективу там, где её не может быть. Ну, скажем, Руслан сражается в цветном тумане со Страхами Людмилы где-то там, в дальнем далеке, к которому движется его спасительница. То ли это явь, то ли призрачное видение – предоставляется решать каждому самостоятельно. Но завораживающая магия действа не оставляет даже малейшего шанса остаться равнодушным к разворачивающейся драме. Напомню, что баллада – это лирико-эпическое повествование, в основе которого лежит необычный случай.

– Мы не такой богатый театр. Но стараемся, чем можем, удивлять своего зрителя. И не только интерпретацией классики, – улыбается Букаев.

Как выяснилось, удивлять свой театр могут и зрители: некоторые особо ревностные блюстители непорочности классики уже задолго до появления спектакля начали компанию разжигания неприязни к постановке. Мол, какой же тут Пушкин, где здесь строгое следование канве его поэмы? Но разве это не есть прямое уподобление тем критикам, которые по отдельным фрагментам пушкинского «Руслана и Людмилы» уже взялись за грозное оружие – создание общественного мнения? «Возможно ли просвещённому или хоть немного сведущему человеку терпеть, когда ему предлагают новую поэму, написанную в подражание Еруслану Лазаревичу? – гневно восклицал доктор словесности Андрей Глаголев в статье, опубликованной в “Вестнике Европы”. – Не знаю, что будет содержать целая поэма, но образчик хоть кого выведет из терпения». И это был первый в русской журнальной критике отзыв о творчестве двадцатилетнего Александра Пушкина.

Но поэма не только осталась жива, а даже удостоилась всенародной любви и многократных инсценировок.

Я уверен, что и спектакль Казанского Государственного театра юного зрителя найдёт своё местечко в сердцах истинных ценителей искусства. Трудно выделить из актёрского состава лучших или худших. Каждый, выходящий на сцену в «Людмиле и Руслане» создаёт свою неповторимую краску в картине, напоминающей лучшие полотна импрессионистов: каждый миг она иная, она живёт и развивается вместе со смотрящим на неё. И если этот смотрящий не способен проникнуть в многослойные глубины её смыслов, то это не значит, что полотно становится хуже, а краски бледнее.

Остаётся добавить, что премьерный показ – а значит рождение спектакля – состоялось в знаменательный день, когда Россия вспоминает гений Пушкина. Сто восемьдесят шесть лет назад 29 января по старому стилю, в пятницу, в три четверти третьего часа пополудни, по словам Василия Жуковского, «так тихо, так таинственно удалилась душа» поэта.

Радион Букаев и его соратники по спектаклю сумели уловить сущность пушкинского духа, воспроизведя на сцене не словесные игры, а то, что Жуковский называл «невыразимое». И в этом главная их заслуга. За нами остаётся сопережить, почувствовать, соприкоснуться с этим таинством.

Зиновий Бельцев.