Луиза Гапар: «Я — сердечный доктор»

Врач-кардиолог — о том, как смотреть на свою работу через призму пациента

Луиза Мунировна Гапар работает в отделении кардиологии РКБ 18 лет. Пациенты, с которыми мы поговорили о ней в отделении, говорят, что это идеальный доктор: внимательная, знающая, понимающая. Ей доверяешь с первых минут. В чем ее секрет — она нам рассказала. О жизни и смерти, о болезнях и выздоровлениях, о профессиональных стремлениях и человеческих эмоциях — ее портрет в «Реальном времени».

В семье Луизы Мунировны медиков не было: мама — учительница, папа — агроном. Но стать медиком было ее мечтой с детства. Дело в том, что девочка часто и тяжело болела, можно сказать, что практически росла в больнице. Она родилась очень слабенькой, выхаживать новорожденную помогала педиатр Столбищенской лаборатории, звали ее Луиза Маратовна. Проблемы были серьезные, девочка могла не выжить. Поэтому, когда опасность миновала и маму с дочкой выписывали домой, было решено назвать малышку в честь доктора. А когда она росла, говорила: «Я буду как Луиза Маратовна».

— У меня был большой игрушечный белый медведь, и у него все лапы и попа были исколоты «инъекциями». Я даже кипятила шприцы — видела ведь, как мама это делала, — вспоминает сегодня наша героиня.

Мечта поступить в медицинский институт осуществилась: в 1995 году, окончив с золотой медалью школу, Луиза поступила на педиатрический факультет. Но педиатром в итоге быть не захотела: говорит, что специфика этой работы — одновременно и с ребенком, и с его родителями — не совсем для нее. Она решила лечить взрослых и стать кардиологом — многие из ее близких страдают болезнью сердца, и хотелось им помочь. Был план стать кардиохирургом, но отговорили родные: женщине-кардиохирургу пробиться в профессии все-таки было сложно, особенно в те времена. Поэтому выбран был терапевтический профиль.

Луиза Мунировна поступила в ординатуру к известному в республике доктору Альберту Галявичу. Окончив учиться, пришла работать в поликлинику РКБ, но буквально через два месяца ее пригласили в отделение кардиоревматологии.

— С тех пор я тут, — улыбается доктор. — Мне все в поликлинике говорили: «Ты что, с ума сошла? В стационаре работать очень сложно!» А у меня было огромное желание именно здесь быть. Мне очень нравится общаться с людьми. Мама моя говорит всегда: «Ты у нас мать Тереза!» А я считаю, что врач должен уметь сострадать людям.

Недавно наша героиня перенесла онкологическое заболевание. Оказавшись по ту сторону баррикады, теперь она еще видит процесс лечения через призму пациента — еще сильнее понимает их страхи, боль и даже недоверие.

Но с самого начала своей карьеры первоочередной своей задачей она считала расположить к себе человека. Сделать так, чтобы он открылся. В отделении кардиологии РКБ лежат в основном люди из сельской местности, большинство из них — пожилые. Бывает и языковой барьер, и социальный. Многим сложно выразить свои мысли и ощущения. Доктор на простом языке, буквально на пальцах, объясняет им, что случилось, к чему это может привести и что нужно сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

Сегодня кардиологи научились уже не только лечить последствия сердечно-сосудистых катастроф, но и предупреждать их. Главное — донести до пациента серьезность ситуации и важность выполнения всех назначений врача.

— К сожалению, у нас сейчас очень мало времени на то, чтобы разговаривать с людьми. А ведь я это очень люблю. Многим нашим пациентам приходится объяснять образно, придумывать метафоры и ассоциации: например, левый желудочек сердца — двигатель, который после инфаркта барахлит. Стараюсь и нарисовать, и рассказать. А когда выписываю их — выписываю на листочек все назначения и по каждому препарату подробно рассказываю, для чего он нужен, и что будет, если его не пить. Не профессиональными терминами. А так, чтобы человек понял.

Она показывает свой ежедневник: на его страницах схематические рисунки, которые набрасывает Луиза Мунировна, чтобы показать пациентам, как работают сердце, сосуды и в чем заключаются нарушения этой работы.

Опыт борьбы с раком сподвигнул ее на то, чтобы заняться новым направлением в работе: кардиоонкологией.

— В 2021 году я получила диагноз «рак молочной железы». Прошла и через операцию, и через «химию», и через лучевую терапию — практически девять месяцев была на больничном. Было, конечно, тяжело проходить все стадии психологического принятия болезни. За это время у меня появилось множество знакомых среди пациентов и докторов, и постепенно я заинтересовалась темой кардиологической поддержки людей, которые в данный момент находятся в процессе лечения, — рассказывает доктор.

Кардиоонколог — это врач, который работает с пациентами, получившими осложнения на сердечно-сосудистую систему на фоне проводимой противоопухолевой терапии. К сожалению, в Татарстане до сих пор нет такой централизованной службы, и у Луизы Мунировны возникла мысль, мечта — создать специализированный центр, который будет заниматься кардиоонкологией. Дело в том, что в РКОД есть терапевт, а вот кардиологической службы нет. Между тем на фоне химиотерапии у людей нередко развиваются сердечно-сосудистые болезни, и возникает некая врачебная коллизия. Кардиологи таких пациентов в лечение не берут, потому что у них рак, с которым нужно разбираться в первую очередь. А онкологи на фоне осложнений прекращают противоопухолевое лечение — и это, в свою очередь, не способствует продлению жизни.

— Многие не задаются этим вопросом, а я вижу проблему четко и ясно — и как кардиолог с двадцатилетним опытом, и как пациентка онкологов. Я ведь и сама получала кардиотоксичные препараты, и на себе чувствовала симптомы. Начала принимать меры: много читала, слушала вебинары, изучала вопрос. Оказывается, в России кардиоонкологией занимаются с 1995 года в крупных центрах: сегодня они уже есть в Москве, в Питере, в Новосибирске, в Самаре, в Уфе… А вот в Казани до сих пор нет.

За последние два года доктор прошла дополнительное обучение — получила сертификат онколога. Это ей нужно было для того, чтобы понимать все тонкие моменты: как влияет на сердечно-сосудистую систему сама опухоль и как действует на нее противоопухолевая терапия. За короткое время Луиза Мунировна помогла десяткам пациентов пройти курс химиотерапии с кардиологической поддержкой — для этого она регулярно ездит в РКОД консультировать пациентов. В идеале, прежде чем назначать противоопухолевое лечение, нужно оценить все факторы риска конкретного пациента, а потом параллельно с химиотерапией проводить кардиопротективную терапию — чтобы защитить и сохранить сердце и не довести до токсического повреждения миокарда.

В планах у доктора научная работа по этой теме: она уже начала готовить материал для кандидатской диссертации на правах соискателя.

— Когда я получила диагноз и прошла через это все — у меня поменялось мировоззрение. Раньше я могла поставить себе цель и, чтобы ее добиться, поворачивать реки вспять. И все равно не получала того результата, который хотела. Сейчас я порой думаю: «Надо остановиться и подумать». Конечно, мне было страшно и тяжело. Я думала: «За что мне это, почему я заболела?» У меня ведь не было факторов риска… Потом начала искать ответы на свои вопросы, общалась и с онкопсихологами. Когда ты проходишь через проблему сама — ты знаешь ее изнутри, и это очень помогает впоследствии в работе. Пациент, общаясь с тобой, понимает, что его слышат.

Тяжело, конечно, не только самому онкобольному: его близкие тоже проходят через серьезные испытания. Вокруг Луизы Мунировны сплотилась вся ее большая семья: родители, муж, трое детей.

— Я благодарна им всем. Настолько эта болезнь нас сплотила! Второму сыну, когда я болела, было 13 лет. И он мне тогда сказал: «Наверное, это испытание нам дано не зря. Наверное, это нужно для того, чтобы мы поменялись»…

Луиза Мунировна — человек от природы очень эмпатичный. Поэтому признается, что поначалу воспринимала близко к сердцу все беды и радости пациентов.

— Я с каждым пациентом умирала и с каждым пациентом выздоравливала. Мама говорила: «Так нельзя, тяжело будет». И действительно, я проживала самые тяжелые случаи так, как будто это мой родной человек умирает. Но все приходит с опытом. По прошествии времени к смерти человек тоже привыкает. У каждого врача действительно есть свое кладбище, и у меня оно тоже есть — слава Богу, не очень большое. Мы не боги, но я считаю, что нужно хвататься за любой шанс, — рассказывает Луиза Мунировна.

Были в ее практике случаи, когда от лечения отказывались и хирурги, и коллеги-кардиологи, и даже сами пациенты. А она видела в ситуации шансы, которые нужно попытаться использовать. Уговаривала хирургов, настаивала на своем — и спасала людей от смерти. Доктор вспоминает случай: 64-летнюю пациентку с инфарктом. У нее было сложное стентирование, но, к сожалению, развилась сердечная недостаточность. В РКБ с повторным инфарктом женщина попала ночью, как раз в дежурство Луизы Мунировны. Боролись за ее жизнь с 11 ночи до 6 часов утра — использовали все возможности клиники. Ее тогда спасли, выходили. Дело было под Новый год, и все новогодние праздники врачи были на связи с пациенткой. А еще через пару месяцев, на плановой госпитализации, обнаружилось, что на фоне инфаркта развивается недостаточность клапана и образовалась огромная аневризма верхушки сердца. При этом показатели были опасными, и оперировать ее на открытом сердце кардиохирурги из МКДЦ отказывались. Но Луиза Мунировна уговорила: и их, и пациентку. Во время операции удалили аневризму и «отремонтировали» стенку сосуда, привели в порядок сердечный клапан. Женщина живет после операции уже четвертый год, с удовольствием катается зимой на лыжах и поздравляет доктора с каждым праздником.

— И это, конечно же, очень приятно, — говорит наша героиня. — Случаев таких очень много. Но когда умирают пациенты, это очень тяжело. Особенно много этого видели мы во время ковида. Думаю, кстати, скорее всего, одной из причин того, что я заболела раком, стало жестокое психоэмоциональное перенапряжение во время пандемии — ведь стресс может спровоцировать развитие опухоли, — размышляет врач. — В организме у каждого человека вырабатываются атипичные клетки. Их отслеживает иммунная система, и эти клетки запрограммированы на самоуничтожение. И когда происходит сбой иммунной системы — на фоне стрессовой ситуации, на фоне перенесенного инфекционного заболевания, на фоне аутоиммунного процесса, эта программа на самоуничтожение атипичных клеток нарушается. Они начинают размножаться бесконтрольно. Думаю, скорее всего, на мне сказался этот момент…

Пациенты бывают разные. Одни доверяют кардиологу. Другие относятся с подозрением. Третьи — и вовсе с агрессией. Врач должен работать с каждым из них, не выпуская наружу эмоций.

— К каждому нужно находить подход. Кому-то нужно отвечать очень строго. С кого-то — снять розовые очки и объяснить ситуацию. Очень помогает чувство юмора. «Ключик» к каждому надо подобрать, иначе сотрудничества у нас не получится, — рассказывает Луиза Мунировна. — При знакомстве с пациентом я всегда пишу на листочке мои имя, отчество и фамилию, а на вопрос, зачем это нужно, отвечаю: «Это на случай, если вы решите на меня жалобу написать. Пишите правильно!» Через шутку пациентам можно доносить какие-то моменты, и мне это помогает. И когда меня спрашивают, кем я работаю, всегда отвечаю: «Я сердечный доктор».

И вновь Луиза Мунировна вспоминает свой пациентский опыт: с кем-то из докторов ей было легко в общении, а с кем-то — сложно. Сама она стремится быть доктором из первой категории: подобрать к каждому из них верный паттерн поведения, который будет комфортен и лучше всего поможет в выздоровлении.

Болезни сердца и сердечно-сосудистой системы — как правило, хронические. Поэтому если у пациента есть свой постоянный кардиолог, который его ведет — это идеальная схема. Много таких пациентов и у Луизы Мунировны — она ведет их десятки лет.

Кстати, наша героиня подтверждает распространенное мнение: нет хуже пациента, чем врач. Потому что человек без медицинского образования доверяет доктору, а заболевший врач, оперируя своими знаниями, выстраивает в голове миллион сценариев о том, что может пойти не так, и это мешает лечению. Зная эту особенность, Луиза Мунировна сразу же предупреждает коллег, которые попадают к ней лечиться: кардиолог здесь — она. А значит, ей лучше знать, что происходит и как лечить образованного пациента.

— А еще я молодо выгляжу, и люди решают, что я неопытная. Хотя я среди наших докторов в отделении старше всех, — улыбается наша героиня. — И поэтому недоверчивым пациентам говорю: «Я здесь работаю уже около 20 лет, вы не думайте, что я недавно пришла».

Сама она, когда лечилась от рака, старалась максимально доверяться своим докторам. Выполняла все назначения онкологов и не мешала им себя лечить.

А после выздоровления Луиза Мунировна поменяла образ мыслей, имидж… и даже фамилию! Правда, это делали всей семьей: отец ее мужа носил фамилию Салахутдинов — ее дали по имени отца в паспортном столе. Но по татарской традиции фамилию должны были дать по имени предка, от которого пошел род. И предка этого звали Гапар. Родовая фамилия этой семьи была Гапар, и у него есть своя тамга. Когда муж нашей героини занялся изучением генеалогии своей семьи и узнал про эту историю, он сказал: «Наша фамилия должна быть Гапар!» И после того, как окончилось лечение, вся семья восстановила «историческую справедливость».

Среди своих основных черт характера наша героиня отмечает ответственность. Она не может, сняв белый халат и уйдя из отделения, оставить работу вне зоны своего внимания. Может позвонить в отделение и в субботу, и в воскресенье, и ночью — спросить, как дела у того или иного пациента, проконтролировать, проведены ли те или иные процедуры.

— Думаю, это заложено в нашем поколении еще с советского времени — наше поколение воспитывали в осознании ответственности, в понимании долга и некоей правильной идеологии. И я очень рада этому. Потому что чувство долга и ответственности для врача — очень важное качество. Кстати, среди молодых докторов я все чаще встречаюсь с их отсутствием. И самое главное — с отсутствием эмпатии и чувства сострадания. Кстати, поэтому многие из них уходят потом в функциональную диагностику: работать только с цифрами и данными. Но я считаю, отсутствие клинического опыта и мышления — это неправильно.

А еще доктор любит учиться и делает это до сих пор — например, сидя в декрете, изучила УЗИ сердца. А потом начала спорить с функциональными диагностами: «Я же слышу шумы в сердце! Почему вы-то их не видите?» И во многих случаях «пропажу» находили после того, как Луиза Мунировна обращала на нее внимание.

Как и многие другие опытные врачи, Луиза Мунировна работает в клинике с ординаторами, которые приходят в отделение. И она по праву гордится тем, что многие из ее учеников впоследствии выбирают кардиологию, остаются в этой специальности. Говорит, что важно привить любовь и интерес к этой специальности, сохранить преемственность врачебных поколений.

Она стремится работать по примеру одного из своих преподавателей — профессора Ильдара Газымовича Салихова. Своих ординаторов он заставлял думать и всегда спрашивал, в чем причина происходящих с больным явлений — никогда не говорил ответа и требовал, чтобы молодой доктор сам дошел до истины. Врачу недостаточно диагностировать, зафиксировать то или иное состояние. Он должен понять его первопричину. Так же работает и Луиза Мунировна — всегда указывает на ошибки молодежи и побуждает ординаторов к интенсивной работе мысли.

— Я всегда говорю: «Да, вы сначала будете на меня обижаться, но потом спасибо скажете». И они, конечно, обижаются. Но если у человека есть гордость, самооценка, амбиции — он должен серьезно учиться. Без этого никак.

Доктор признается: да, она сама очень амбициозна. У нее, как мы уже знаем, есть профессиональные планы, которые она хочет воплотить, чтобы впоследствии улучшать качество жизни своих многочисленных пациентов.

Как и многие ее коллеги, Луиза Мунировна констатирует: отношение общества к медикам изменяется два последних десятилетия. Как и к другим работникам бюджетной сферы — например, к учителям. И изменяется не в лучшую сторону, к сожалению.

Доктор приводит разные примеры. С одной стороны, пациенты часто обвиняют медиков в том, что он болеет: «Это врачи виноваты».

— Я отвечаю: «Хорошо. Сколько вам лет?» Он, к примеру, отвечает, что шестьдесят. А потом говорит, что он пьет, курит, двигается мало, ни в чем себе не отказывает в плане питания. Я тогда спрашиваю: «Но ведь я с вами не была в течение всего этого времени. Я вас вообще первый раз сегодня вижу. Так разве же я виновата в том, что у вас больное сердце?» Всегда говорю, что нужно следовать пословице «Береги честь смолоду» — к здоровью сердечно-сосудистой системы она подходит так же хорошо. И когда ты это начинаешь объяснять пациенту — он начинает медленно понимать происходящее.

Конечно, бывает, что предубеждение пациентов связано с тем, что они когда-то встретились с невнимательными, «невключенными» докторами. Ведь не зря раньше говорили: «Можно и словом лечить». Но и общий настрой общества и среднестатистического пациента «мне все должны» тоже нужно брать в расчет — к сожалению, это сегодня данность. Луиза Мунировна вспоминает и случаи агрессии, когда оппоненты вынуждали ее отвечать строго (но без ответной агрессии).

Например, несколько лет назад в приемном покое возник гражданин, который требовал немедленного осмотра кардиолога. Острых жалоб у него не было — он зашел «самотеком», зная, что в приемном отделении ему не откажут в беседе с кардиологом, который ответит на интересующие его вопросы. В это время в РКБ приехали сразу две «неотложки» со срочными пациентами в жизнеугрожающей ситуации. Гражданин недовольным тоном требовал сначала уделить время ему, и когда врач попросила его подождать, пока примут пациентов с инфарктами, он осведомился у нее:

— У вас что, «крыша» есть?

— Представьте себе, есть! И не одна! — возмущенно отрезала Луиза Мунировна. — Представьте, что это ваш папа приехал сейчас сюда с инфарктом. Представили? А вот теперь скажите, кого я должна смотреть в первую очередь? Бросить вашего папу и заниматься другим человеком, который пришел на своих ногах без острых жалоб?

Через некоторое время, освободившись, она подошла к недовольному пациенту. А он попросил у нее прощения.

— И я так рада, что до него это дошло! Что я смогла ему объяснить, в чем он неправ!

За стенами больницы Луиза Мунировна — дочь, мать, жена и… увлеченный садовод. У нее трое детей — старшему сыну 21 год, среднему 15, младшей дочке скоро исполнится 8. Доктор сетует, что мало времени остается на вдумчивое общение с детьми — но все же своего хобби не забывает. А хобби ее, как и у множества врачей из нашего проекта, — огородничество. Наша героиня говорит:

— Просто мне очень нужно иметь возможность что-то делать физически, а не умом. Все же постоянная умственная работа приводит к выгоранию и страшной усталости. И я в саду, работая с землей, отдыхаю. Днем я столько говорю, что вечером мне нужно какое-то время для того, чтобы отойти, ни с кем не разговаривать и побыть наедине с собой. Да, у многих врачей так — мы помогаем другим, а своя семья в это время остается без нашего внимания. Как сапожник без сапог…

Еще Луиза Мунировна занимается спортом — ходит в тренажерный зал. Кстати, а вот там говорить с людьми — это тоже отдых для нее. Просто это другие разговоры, совсем не те, что внутри кардиологического отделения, где все подчинено работе и посвящено узкому миру медицины.

А еще доктор начала изучать английский язык. В свободное время старается читать профессиональную литературу — книги, статьи, исследования, которые помогают ей в работе. Состоит в нескольких сообществах онкологов и кардиологов, в которых идет постоянное общение, обмен опытом и рекомендациями — вроде бы, с одной стороны, это работа. С другой — приятное времяпрепровождение, самореализация. А вот на художественную литературу уже чисто физически не хватает времени, хотя читать Луиза Мунировна очень любила с юности.

Доктор признается: раньше была тяжелая на подъем, а теперь с удовольствием ездит путешествовать — муж в этом плане становится драйвером и нередко зовет семейство куда-нибудь выехать на пару выходных дней.

— И теперь я соглашаюсь всегда. Потому что теперь понимаю: жизнь одна. И нужно ее постараться прожить ярко. Если бы это осознание пришло ко мне лет десять назад — может быть, все было бы по-другому, — говорит наша героиня.

Работать в кардиологии нелегко — и с физической, и с эмоциональной точки зрения. Но доктор называет свою работу «фитнесом для ума». Соглашается: да, работать тяжело, да еще и прямолинейный характер нашей героини — не самый помогающий карьере «аксессуар». Главной отрицательной стороной своей профессии доктор называет смерть: когда пациенты умирают — это тяжело, особенно если речь о молодых людях. Самое сложное в ее работе, по ее собственному признанию, — сообщать родственникам о том, что их близкого человека больше нет. Доктор должен это сделать в течение десяти минут после того, как констатирована смерть, и ничего тяжелее этого для Луизы Мунировны во всей клинической практике нет.

А еще ей не нравится бумажная волокита: вместо того, чтобы объяснять пациентам, что с ними происходит и как их будут лечить, приходится часами сидеть и оформлять документы. Впрочем, от этого современному российскому врачу никуда не деться.

— Но у каждого человека своя миссия. И я чувствую, что быть здесь — моя миссия. Я должна помогать людям. В моей жизни не раз были моменты, когда я могла умереть! Врачи сомневались, что я буду жить, сразу же, когда я родилась. Потом была сложная операция в два года, когда мне удалили часть легкого: нас выжило только двое детей из шестерых в палате. Когда мне было 35, я тонула. Потом был рак… И раз меня небеса сохранили и провели через это все — значит, я нужна здесь! Я очень люблю свою работу, — уверенно говорит наша героиня.